Среди многочисленных традиций, получивших широкое распространение «во всем цивилизованном мире», к которому в XVIII-XIX веке принадлежала и Россия, относится традиция благородных семейств - приглашать в дом кормилицу. Во многом отказ от естественного кормления матерью своего новорожденного ребенка не имел на то веской причины. Возможно, это объяснялось зарождающейся эмансипацией, желанием сохранить фигуру (что, наверное, и без того было нелегко, если учесть что число детей, как правило, не ограничивалось даже пятью), а, может быть, даже попыткой искусственно регулировать свой репродуктивный цикл, чтобы народить мужу как можно больше детей или хотя бы одного здорового наследника мужского пола. Естественно, все это относится к царским, великокняжеским, дворянским, то есть достаточно состоятельным семьям. В «Энциклопедии семейного воспитания и обучения» еще в 1908 году можно встретить: «У богатого купечества, например, иметь кормилицу считается признаком хорошего тона, так же, как иметь рояль или хороших лошадей».
Итак, кормилицы. Кто эти женщины? Каким было их положение в Царской России? Почитаем Большую медицинскую энциклопедию: «КОРМИЛИЦА, женщина, отдающая свое грудное молоко целиком или частично для вскармливания чужих детей. Как широко распространенное явление этот институт известен с самой глубокой древности». Первое упоминание о русских кормилицах относится к 1637 году, то есть ко времени правления царя Алексея Михайловича.
Для наследников царского престола выбирались кормилицы из крепких крестьянских семей, при этом соблюдалась тщательная осторожность. Иногда «конкурс» достигал 10 человек на место! Избирали «жен во всех качествах добрых, имена которых и записывались в особую роспись. По особой крестоприводной записи кормилицы целовали крест служити и прямити Царю, Царице и Ребёнку, на воскормление которого поступали». Так писал историк И.Е. Забелин. Во время службы женщинам запрещали появляться дома, видеться со своими детьми, выходить самостоятельно в город. По окончании своей благородной миссии крестьянки отправлялись обратно в деревни. Они получали в подарок новую избу, пожизненное жалование, единовременное пособие по окончании службы, а также «приданое», которое накапливалось у них за время работы (кровати, подушки, часы, полотенца, отрезы на платья и даже зонтики). Няньки имели право приезда во Дворец в день Ангела своего Воспитанника, к празднику Пасхи и на ёлку, в день Рождества. Во Дворце они всегда были желанными гостьями, для них готовили подарки и их любимые сладости, хранили парчевые сарафаны и кокошники. Есть история о рождественской елке, куда была приглашена старенькая кормилица Александра III. Подарки были спрятаны под огромной елкой, и чтобы их достать нужно было на коленках забраться под раскидистые еловые лапы. Конечно, старой женщине это было не под силу, и на помощь пришел ее воспитанник. Александр III, с сигарой во рту так увлекся поиском подарка, что чуть не спалил елку.
Немного имен кормилиц наследников царской семьи осталось в истории.
Одна мытищинская крестьянка, Авдотья Гаврилова Карцева, статная, уважаемая за степенность и домовитость, удостоилась быть кормилицей императора Александра II. На пути к Троице государь посещал и одаривал свою кормилицу. Незадолго перед смертью своей она поднесла государю шапочку и башмачки, которые были надеты на него после крещения. На кладбище села Мытищи близ церкви памятник указывает могилу Карцевой: она скончалась 13 декабря 1845 года на 52-м году от рождения.
Трагически сложилась судьба кормилицы императора Николая II. После революции крестьянка Мария Смолина вместе с мужем и дочерью была замучена большевиками 10 октября 1918 года. Сейчас в ее доме находится Тосненский Историко-краеведческий музей.
Русским няням-кормилицам, к сожалению, уделено в истории не так много места, как они того заслуживают. Ведь именно с ними, а не с родителями, дети проводили свои первые годы. Эти простые русские крестьянки закладывали основные черты характеров наследников престола, знакомили с фольклором и обычаями русского народа, будучи яркими его представительницами. Современник Николая II называл кормилиц «драгоценным резервуаром русской крови, которая в виде молока вливалась в жилы Романовского Дома».
