Журавлев Дмитрий Алексеевич

Медицинская служба Красной армии в период

Советско-финляндской войны 1939-1940 гг.:  успехи и недостатки

Деятельность медицинской службы Красной армии, как и в целом, советских вооруженных сил в период боевых действий 1939 – 1940 гг. нельзя оценить однозначно. С одной стороны, многочисленные недостатки, связанные, в первую очередь с неподготовленностью, вследствие тех или иных причин, приведшие к серьезным потерям; с другой – выполнение поставленной задачи, и положительная динамика в работе практически всех подразделений медицинской службы.

Современники данных событий также давали различные оценки советской военной медицине в период боевых действий 1939 – 1940 гг. Правда, их тональность зависела от принадлежности к тому или иному политическому лагерю. Специфические условия деятельности, а также низкая готовность военно-санитарной службы, наравне с высокими потерями, приводили к тому, что работа медицинских работников в данное время была недостаточно эффективна. Данные обстоятельства дали основания К.Г.Маннергейму, главнокомандующему финской армии, крайне нелицеприятно охарактеризовать военно-санитарную службу Красной армии, которую он называл «скверной». По его мнению, медицинское обслуживание стало одним из факторов, оказавших влияние на величину потерь в Красной армии. К.Г.Маннергейм в своих мемуарах, в частности, отмечал: «Постоянные морозы привели к тому, что тысячи раненых замерзли насмерть, ожидая помощи. Русская военно-медицинская служба не смогла по-настоящему отвечать за вывоз раненых и ухода за ними, что явилось причиной необыкновенно огромного числа умерших от ран» [1]. Несмотря на недостаточный уровень военно-санитарной службы, необходимо отметить, что данная оценка является мало объективной и не учитывает изменений, которые происходили в организации лечебно-эвакуационного обеспечения Красной армии в течение боевых действий. Советская сторона, в свою очередь, вследствие понятных причин, предпочитала не останавливаться на негативных моментах.

Теперь, по прошествии 70 лет, мы свободны от политической конъюнктуры и располагаем основным комплексом документов. Попытаемся остановиться на положительных и отрицательных сторонах медицинского обеспечения Красной армии в данное время.

В первую очередь, необходимо сказать о том, что медицинская служба Красной армии достойно выполнила возложенную на нее задачу. Общие результаты лечения раненых и больных военнослужащих были на должном уровне. На 1 марта 1941 г. в строй было возвращено 69,4 % от всего числа санитарных потерь[2].

Необходимо отметить, что период Советско-финляндской войны в боевой обстановке проходила испытание вся система медицинского обеспечения Красной армии, сложившаяся к 1939 году[3]. В целом, она выдержала удар, что можно назвать одним из положительных моментов. В основу организации санитарной службы в военное время была положена система этапного лечения раненых, главным принципом которой являлось максимальное приближение квалифицированной хирургической помощи к раненому. Наиболее значимыми элементами этой системы являлись: батальонный пункт медицинской помощи (БМП), полковой пункт медицинской помощи (ППМ), дивизионный пункт медицинской помощи (ДМП), дивизионный госпиталь (ДГ), головное отделение полевого эвакуационного пункта (ГОПЭП), госпитальная база армии (ГБА) и госпитальная база фронта (ГБФ). Объем медицинской помощи, ее характер определялись этапом эвакуации. Вместе с тем, необходимо отметить, что во время боевых действий 1939 – 1940 гг. не было единой схемы организации военно-санитарной службы, т.к. участки фронта значительно отличались один от другого[4].

В большинстве своем этапы медицинской помощи, находившиеся в непосредственном соприкосновении с линией фронта, развертывались в полуразрушенных зданиях и палатках. Основной причиной сложившегося положения был ограниченный объем жилищного фонда на протяжении всей линии фронта. Противник, отходя с обороняемой территории, уничтожал не только продовольствие и материальные запасы, но и все постройки, поэтому для размещения раненых приспосабливались хозяйственные постройки[5].

В полосе наступления 7-й и 13-й армий наблюдался наиболее высокий уровень организации медицинской службы. Это было связано, наряду с уже названными выше причинами, также с тем, что на Карельском перешейке применялись новейшие методы лечения, которые не применялись в других армиях.

В основу организации лечебно-эвакуационного обеспечения Красной армии в период Советско-финляндской войны лег административно-экономический принцип. Это отражало общую тенденцию сосредоточения и действия войск на четырех основных направлениях: Мурманском, Ребольском, Петрозаводском и Выборгском. Наличие крупных административных центров во фронтовой полосе позволяло ликвидировать создавшийся дефицит жилого фонда для размещения раненых и больных, а также привлечь лечебные учреждения для оказания квалифицированной медицинской помощи военнослужащим. Ощутимую помощь принесли также промышленные предприятия, которые перешли на выпуск средств санитарной эвакуации и медицинского имущества.

Большинство сил и средств, которыми располагала военно-санитарная служба Красной армии во фронтовом районе, были объединены во фронтовом эвакуационном пункте 50 (ФЭП-50), управление которого находилось в Ленинграде. В городе и пригородах была развернута коечная сеть госпитальной базы фронта, включавшая в себя сортировочно-эвакуационные, эвакуационные и гарнизонные военные госпитали, а также «оперативные койки» в ленинградских больницах и клиниках.

В конечном благополучном исходе лечения раненых и больных велика заслуга Ленинграда, как военно-медицинских учреждений, так и структур городского здравоохранения. Более половины ото всех санитарных потерь получили медицинскую помощь в городе на Неве. Весь научный, кадровый и материально-технический потенциал был ориентирован на нужды армии и флота. Вместе с тем, раненые и больные размещались в лечебных учреждениях других городов страны. Таким образом, Советско-финляндская война переросла масштабы локального вооруженного конфликта. Это может проиллюстрировать, в частности, и тот факт, что в период боевых действий во внутреннем тыловом районе на территории более чем восьми военных округов было развернуто 155 405 тыс. коек[6], значительная часть которых была занята ранеными и больными из северо-западного региона.

Научных разработок, которые смогли бы ощутимо повлиять на исходы лечения раненых и больных, в данное время не было. Единственное исключение представляла собой мазь Вишневского, которая являлась наиболее эффективным средством при лечении тяжелых ранений, а также обморожений. Вместе с тем, перебои с некоторыми ингредиентами (касторовое масло, деготь) не дали возможности достаточно широко испытать ее при обработке свежих ран непосредственно в районе боевых действий.

Необходимо отметить также отношение медицинской службы к противнику. Как показывает анализ историй болезни финских военнопленных, проходивших лечение в советских медицинских учреждениях, они получали помощь в том же объеме, что и советские военнослужащие, какой-либо «дискриминации» в их отношении нами но не было[7].

Стоит отметить в качестве позитивного и то обстоятельство, что значительная часть руководящего состава медицинской службы получили богатый опыт. Во главе военно-санитарной службы армий стояли опытные военные медики: в 7-й армии – Г.С. Вохмянин (позднее Д.Н. Верховский); в 8-й армии – И.А. Клюсс; в 9-й армии – М.М. Гурвич; в 13-й армии – Ф.Г. Баранов; в 14-й армии – В.С. Гурвиц. Главными армейскими хирургами были назначены видные советские военно-полевые хирурги: С.И. Банайтис (7-я армия); М.Н. Ахутин (8-я); А.А. Вишневский (9-я). После образования Северо-Западного фронта его медицинскую службу возглавил П.Д. Диваков, а главным фронтовым хирургом стал профессор П.А. Куприянов. Значительную консультационную помощь оказывал Н.Н. Бурденко, являвшийся главным хирургом Красной армии.  Все они занимали ведущие посты в руководстве медицинской службы в ходе Великой Отечественной войны.

Теперь уделим внимание недостаткам в медицинском обеспечении Красной армии в рассматриваемое время. Из их числа стоит выделить основные, повлиявшие на общие результаты работы: недостаточный уровень взаимодействия,  неудовлетворительная подготовка личного состава, отсутствие единой военно-полевой доктрины.

На всем протяжении боевых действий в войсках ощущался недостаток в санитарах, санитарах-носильщиках, санинструкторах, что было связано с большими потерями среди личного состава. В отчете санитарной службы 8-й армии за период боевых действий 56-й стрелковой дивизии указано, что потери среди санинструкторов к штатному числу личного состава санитарной службы составили 61%, а санитаров - около 50%[8]. Многие врачи батальонов лично занимались выносом раненых с поля боя, подменяя собой обычных санитаров, причем эта ошибочная установка поощрялась в ряде войсковых соединений. За счет этого и были отмечены высокие потери среди батальонных врачей. Вместе с тем, отмечавшиеся в данное время высокие безвозвратные и санитарные потери среди санитаров, санитаров-носильщиков и санинструкторов, объяснялись не только тем, что им приходилось действовать на линии фронта, но и их неподготовленностью к работе в боевых условиях[9].

Необходимо отметить, что одним из залогов успешной работы в экстремальных условиях фронтовой полосы, являлось проявление инициативы со стороны не только руководителей военно-санитарной службы, но и низового звена. Один из непосредственных участников Советско-финляндской войны отмечал следующее: «С первых же дней войны личный состав санитарной службы стал проявлять творческую инициативу, чтобы путем искусственного маневра медицинскими средствами возможно лучше выполнить основные задачи – своевременное оказание неотложной квалифицированной медицинской помощи раненым и быстрая эвакуация их в тыл»[10]. Вместе с тем, одним из негативных факторов можно назвать отсутствие должного взаимодействия практически на всех этапах лечебно-эвакуационного обеспечения войска Красной армии.

В начальный период боевых действий санитары не были обеспечены маскировочными халатами. Наряду с этим, санитарные сумки имели существенные недостатки как по своему значению и размерам, так и по внешним особенностям – темный материал из которого они изготовлялись, а также большие красные кресты демаскировали находившегося на снежном покрове, делая его доступной мишенью для противника. В результате, медицинские работники стали пересматривать состав своего оснащения, в частности, значительная часть санитаров стала работать без сумок, перенося медицинские препараты в карманах. В отдельных случаях санитары пользовались самодельными приспособлениями для переноски медицинских препаратов, которые имели схожую структуру с патронташем.

Проблема выноса и вывоза раненых с поля боя была одной из острейших. Основным средством выноса раненых с поля боя являлись носилки, однако их применение зимой в условиях глубокого снежного покрова было невозможным, такая транспортировка была сопряжена с большим риском, как для раненого, так и для носильщиков. К началу боевых действий 1939–1940 гг. войска располагали лыжно-носилочными установками, количество которых было явно недостаточным. В период Советско-финляндской войны процесс их изготовления на местах стал массовым. При относительно легкой доступности использование лыжно-носилочных установок имело ряд негативных моментов — плохая маневренность в лесной местности, низкая защищенность раненого от огня противника. Применение лыжно-носилочных установок было оправдано лишь на ровной поверхности, особенно на замерзших водоемах[11].

Лучшим средством вывоза раненых стала лодочка-волокуша. Она имела целый ряд преимуществ, обусловивших более активное ее применение — хорошая устойчивость, высокая проходимость, надежная защита раненого. Лодочка-волокуша использовалась также для доставки боеприпасов на передний край. Подавляющая часть указанных средств вывоза раненых с поля боя имела трофейное происхождение. Для увеличения их количества в войсках существовало два основных пути. Первый из них – изготовление кустарным способом непосредственно в боевых подразделениях или населенных пунктах, прилегающих к театру боевых действий. И второй - рассчитанный на массовое производство – изготовление лодочек-волокуш на промышленных предприятиях.

Во второй период боевых действий в действующую армию стали поступать также новые средства медицинской эвакуации разработанные и выполненные в чрезвычайно короткие сроки. В данном случае необходимо назвать бронещитки и бронесани, при этом стоит оговориться, что в чистом виде относить их к средствам медицинской эвакуации нельзя. Так, бронесани, впервые использовавшиеся довольно активно, широко применялись в самых различных областях – обеспечение безопасности живой силы при ее доставке к переднему краю, подвоз боеприпасов и взрывчатых веществ к оборонительным сооружениям противника, подвоз санинструкторов и вывоз раненых из-под огня.

44,6% военнослужащих получали первую медицинскую помощь в порядке само- и взаимопомощи[12]. Вместе с тем, общий уровень санитарной подготовки военнослужащих Красной армии был очень низким. Данное обстоятельство стало косвенной причиной большого числа неоправданных потерь, особенно при выносе раненых с поля боя. Приведенные показатели могут также свидетельствовать об ограниченном количестве медицинского персонала в войсковом звене.

В процессе оказания первой медицинской помощи, а также при выносе раненых с поля боя выявились серьезные проблемы в организации военно-санитарной службы, что было связано с низким уровнем подготовки личного состава, а также его недостаточной численности. Значительное влияние оказывало их неудовлетворительное материально-техническое обеспечение.

Сложные климатические условия влияли на объем помощи, оказываемой на первых медицинских этапах — инъекции сыворотки и других лекарственных средств производились в ограниченных объемах, т.к. жидкости в большинстве своем замерзали при низких температурах. Существовали также затруднения со стерилизацией шприцов[13].

Значительным было влияние климатического фактора в период советско-финляндской войны. Эта боевая кампания была отмечена большим числом обморожений, удельный вес которых составил 6,7% от общего числа санитарных потерь и 9,4% от санитарных потерь хирургического профиля, т.е. почти каждый десятый из получивших холодовую травму нуждался в помощи хирурга[14]. Климато-географические условия театра военных действий (низкие температуры, глубокий снежный покров, многочисленные водные преграды) сыграли значительную роль в возникновении этого вида санитарных потерь. Вместе с тем, на рост числа данной категории пострадавших серьезно повлиял также низкий уровень материально-технического оснащения Красной армии. Г.А. Митерев, нарком здравоохранения СССР, не считал создавшееся в начале боевых действий положение катастрофическим. По его мнению, солдат и командиров в условиях фронтовой полосы от обморожений спасали теплая одежда и обувь, а также спирт и водка, выдававшиеся с января 1940 г.[15] Данный тезис является крайне субъективным и не отражает действительного положения дел.

Основная часть обморожений приходилась на нижние конечности, особенно в области стопы, что являлось следствием плохого обеспечения военнослужащих теплой обувью[16]. Перебои с питанием также являлись фактором, предопределившим увеличение случаев обморожения. Негативные условия в первую очередь влияли на бойцов, прибывших из южных районов и не адаптировавшихся к условиям боевых действий, особенностям Северо-Западного региона. Отрицательное воздействие оказала сильная усталость, которую испытывали военнослужащие вследствие большого объема выполняемых задач, а также отсутствия приемлемых помещений для обогрева и отдыха. Наибольшее число обмороженных приходилось на время проведения наступательных операций, когда этот вид санитарных потерь особенно часто сочетался с ранениями. При этом все самые тяжелые и распространенные случаи обморожений приходились на тяжелораненых[17]. Немногим меньше было число пострадавших, у которых появление обморожений было связано с условиями транспортировки. Причиной тому являлись как необорудованный санитарный транспорт, так и низкий уровень первой медицинской помощи, главным образом, перевязок.

Универсального средства для лечения обморожений, которое можно было применять при любых степенях и стадиях для пострадавших, не существовало. Не было и широкой практики лечения обморожений, особенно у медицинского персонала, оказывавшего первую помощь на передовой. Подавляющему числу бойцов и командиров, получившим ранение, не оказывалось никакой специальной первой помощи. В отдельных случаях очаг поражения растирался снегом в целях предотвращения его разрастания. Как правило, квалифицированная медицинская помощь оказывалась на более поздних этапах.

В начальный период войны были созданы специальные санитарные формирования, укомплектованные личным составом, а также оснащенные специальным оборудованием. Они были направлены в действующую армию и предназначались для оказания оперативной помощи бойцам с обморожениями. Тяжелые условия работы и небольшое число таких групп не позволили существенно снизить уровень заболеваемости, хотя их роль для будущего развития медицинской службы была очевидной. При лечении обморожений наиболее эффективным был признан препарат «АНГ-17», разработанный ленинградскими научно-исследовательскими институтами. С большим успехом он был испытан на Карельском перешейке. Вместе с тем, рациональное хирургическое лечение обморожений, разработанное в СССР в конце 1930-х гг., не получило широкого распространения в период Советско-финляндской войны, в связи с чем отмечались более длительные сроки лечения и высокая летальность[18].

Советско-финляндская война была отмечена большим числом оперативных вмешательств. Это потребовало привлечения значительного количества хирургов, знакомых со спецификой работы в данных условиях. Последнее было сопряжено с большими трудностями, т.к. комплектование медицинских формирований происходило не только без учета квалификации врача, но и его специализации. При этом еще в период мобилизации осени 1939 года вскрылись существенные недостатки в подготовке и комплектовании медицинских учреждений на военное время. Все это привело к снижению уровня оказываемой медицинской помощи. Кроме того, за время советско-финляндской войны так и не было создано единой военно-полевой доктрины, этот существенный недостаток пришлось исправлять уже во время следующей войн.

Значительные трудности отмечались в армейском и фронтовом районах, в том числе при эвакуации раненых и больных в Ленинград и размещении их в лечебных учреждениях. Из наиболее ощутимых проблем в данном районе следует отметить дефицит санитарного транспорта, пробки на основных магистралях, ограниченность коечного фонда[19]. Наличие такого крупного научно-практического центра как Ленинград облегчило деятельность медицинской службы в 1939 – 1940 гг., став серьезным источником, из которого удавалось черпать людские и материально-технические ресурсы. Это происходило, в том числе и за счет гражданского здравоохранения. В новой, более серьезной войне такого источника для компенсации уже не существовало.

Вместе с тем, каждый недостаток в прошлом может быть превращен в преимущества в будущем. Медицинская служба Красной армии в ходе Советско-финляндской войны получила богатый опыт практической работы, и в данном случае стоит говорить не столько обо всей совокупности, сколько об отдельных врачах, среднем медицинском составе, чьи навыки и наблюдения приобрели особую ценность в ходе Великой Отечественной войны 1941 – 1945 гг. Можно с уверенностью сказать, что опыт Советско-финляндской войны позволил в условиях новой войны спасти жизни, как медицинским работникам, так и тысячам военнослужащих.